Андрей ивашкин, генеральный директор ао «цкба»: «объемы производства у нас выросли почти в три раза»

_ОМСКОЕ АО «ЦКБА» ИСТОРИЧЕСКИ СПЕЦИАЛИЗИРУЕТСЯ НА РАЗРАБОТКЕ НАУКОЕМКИХ РАДИОЭЛЕКТРОННЫХ СИСТЕМ ПАССИВНОЙ РАДИОЛОКАЦИИ, ШИРОКО ИСПОЛЬЗУЕМЫХ В АВИАЦИИ И В РАКЕТНОМ ВООРУЖЕНИИ._ Предприятие

прославилось своими станциями предупреждения экипажей летательных аппаратов об облучении, пассивными радиолокационными головками самонаведения для противорадиолокационных ракет, пассивными

радиолокационными системами целеуказания. С 2008 года входит в структуру АО «Корпорация «Тактическое ракетное вооружение». В рамках совместного проекта «Коммерческих вестей» и министерства

промышленности Омской области обозреватель-аналитик Николай ГОРНОВ побывал на предприятии и расспросил генерального директора АО «ЦКБА» о том, чем живет сегодня радиоэлектронная

промышленность, какие у нее перспективы и компетенции и закончился ли уже запас креатива, который был накоплен еще во времена СССР. – АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ, КТО АКЦИОНЕРЫ ВАШЕГО ПРЕДПРИЯТИЯ? –

Если подходить формально, то одна акция АО «ЦКБА» принадлежит государству, а остальные у корпорации «Тактическое ракетное вооружение», которая, в свою очередь, на 100% принадлежит

государству. Мы и до вхождения в корпорацию очень тесно с ней работали, это был основной наш заказчик, и большая часть успехов нашего предприятия, собственно, базируется на успехах

корпорации. – КАК И У ВСЕХ ПРЕДПРИЯТИЙ, У ВАС БЫЛИ РАЗНЫЕ ВРЕМЕНА... – Да, как у всех. Но даже в самые тяжелые времена и ЦКБА, как конструкторское бюро, и завод «Автоматика» всегда

занимались своей профильной продукцией. – КОГДА ВЫ СТАЛИ ПОНИМАТЬ, ЧТО ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА ЗАКОНЧИЛИСЬ? – Примерно с 1998 года. В 2002 году в корпорацию «Тактическое ракетное вооружение» вошел

сначала завод «Автоматика», в 2008 году – ЦКБА, а в 2010 году было принято решение об объединении двух предприятий. Решение в тот момент было небесспорное, но, как показало время,

правильное. Нам удалось выстроить нормальную цепочку от разработки до изготовления продукции. Мы предприятие замкнутого цикла, реализуем в основном собственные разработки, достаточно

устойчиво занимаем собственную нишу. По ряду продукции мы являемся монополистами, наши изделия установлены практически на всех видах летательных аппаратов. – КАКИЕ ИМЕННО СИСТЕМЫ ВЫ

ПРОИЗВОДИТЕ? – Мы работаем в трех направлениях. Первое – системы предупреждения о радиолокационном облучении, которые устанавливаются на самолетах и вертолетах. Они позволяют определить,

попросту говоря, оказался ли самолет в поле зрения радиолокационной станции противника, и подают сигнал летчику, что его «заметили». Второе направление – пассивные радиолокационные головки

самонаведения для противорадиолокационных ракет. Они нужны для автоматического наведения ракет на цель – радиолокационные станции вероятного противника. Ну а третье направление – это

контрольно-проверочная аппаратура для наземного контроля работоспособности тех систем, которые мы выпускаем. И все годы существования ЦКБА мы занимаемся именно этим – пассивной

радиолокацией. – НАПРАВЛЕНИЕ ОСТАВАЛОСЬ, НО ТЕХНОЛОГИИ МЕНЯЛИСЬ? – Само собой. От станций первоначальных, которые были размером с автомобиль, современные станции отличаются, как небо и

земля. Кардинально изменились массо-габаритные характеристики, на порядок увеличилась дальность обнаружения цели. Аналоговые технологии ушли, на смену им пришли технологии цифровые,

появились новые материалы, радиофотоника, позволяющая создавать электронные устройства с параметрами, недостижимыми традиционными средствами, и так далее. – ОБЪЕМ ПРОИЗВОДСТВА УВЕЛИЧИВАЕТСЯ

ИЛИ УМЕНЬШАЕТСЯ? НА ВАС ВООБЩЕ ПОВЛИЯЛА, КАК ГОВОРЯТ, НЕПРОСТАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В СТРАНЕ? – Если считать с 2010 года, когда ЦКБА и завод «Автоматика» объединялись, то объемы

производства с того времени у нас выросли более чем в три раза. С 1,2 млрд рублей примерно в 2010 году до 4,0 млрд рублей в 2016 году. На следующий год мы планируем увеличить объемы до 4,5

млрд. – ЗА СЧЕТ ЧЕГО ТАКОЙ СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОДЪЕМ? – За счет увеличения гособоронзаказа, он устойчиво растет каждый год. – ГРАЖДАНСКОЙ ПРОДУКЦИИ У ВАС УЖЕ МАЛО? – Ее практически уже нет. Мы

занимались в свое время приборами учета тепла и электрической энергии, медицинской ультразвуковой техникой, все эти технологии мы сохраняем, лицензии поддерживаем, просто на сегодняшний день

не хватает мощностей. Перед нами стояли определенные задачи, и мы все силы направили, чтобы нарастить объемы по гособоронзаказу. В течение пяти лет наращивать объем продукции по 30%

ежегодно – это не так-то просто. Но в перспективе мы все же рассматриваем гражданскую продукцию в качестве еще одного направления развития. Просто там своя специфика. При производстве

гражданской продукции нужны другие подходы. – КАКИЕ? – Мы выпускаем большую номенклатуру, у нас порядка 100 модификаций изделий, но сами изделия считаем в штуках. У нас не массовое

производство. Если заниматься гражданской продукцией, то это должна быть линейка изделий, которые производятся в больших объемах. А мы выпускали, к примеру, ультразвуковые приборы

медицинского назначения. Они очень хорошие, завоевывали награды на разных выставках, но все равно рынок такой медицинской техники – он весьма ограничен. – СЕГОДНЯ НА КАДРОВУЮ ПОЛИТИКУ ДЕЛАЮТ

УПОР ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ ПРОМЫШЛЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. А КТО НУЖЕН ВАМ? НЕ ХВАТАЕТ ИНЖЕНЕРОВ ИЛИ РАДИОМОНТАЖНИКОВ? – Монтажников у нас на сегодняшний день достаточно, мы их учим на рабочих местах.

А нужны молодые специалисты, инженеры, мы ведь прежде всего научное учреждение. Производство – это полновесная, очень важная, но все же вторая часть. Чтобы производить что-то, необходимо для

начала это придумать. Специалистов для нас готовят, естественно, и в ОмГТУ, и на физическом факультете ОмГУ, но мы выходим и на новые горизонты, с недавних пор вот стали взаимодействовать с

Томским политехническим университетом. У нас выстроена система подготовки кадров, мы начинаем отбор со старших школьников, по целевой квоте, которую нам ежегодно выделяет Минобрнауки РФ,

отправляем их в вузы, потом они у нас же проходят практику, а в результате приходят уже практически готовыми специалистами. – КАКОВА ЧИСЛЕННОСТЬ РАБОТНИКОВ ЦКБА? НАСКОЛЬКО МНЕ ПОМНИТСЯ, В

2010 ГОДУ ШТАТНАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ ПРЕДПРИЯТИЯ БЫЛА НА УРОВНЕ 2 100 ЧЕЛОВЕК... – Потом мы сократились до 1800, а на сегодняшний день у нас численность возросла почти до 2 200 человек. Управленцев

не прибавилось, в последние годы мы прирастали только за счет рабочих и инженеров. И будем еще прирастать, потому как объемы производства растут. – СКОЛЬКО МОЛОДЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ ЦКБА

ПРИНИМАЕТ ЕЖЕГОДНО НА РАБОТУ? – На разных курсах и в разных вузах сегодня учатся примерно 110 наших «целевиков». Ежегодно мы принимаем на работу от 20 до 30 молодых специалистов. Берем и со

стороны, конечно, но в основном наших. – С ЧЕГО НАЧАЛОСЬ ОБНОВЛЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ МОЩНОСТЕЙ? – Мы обновляем и модернизируем сразу все. У нас программа технического перевооружения обширная

– порядка 3 млрд рублей. Это на период с 2015-го по 2020 год. Плюс мы еще свои собственные деньги планируем вкладывать – порядка 500 млн рублей за эти же пять лет. Сейчас реконструируем

корпус, в котором три цеха – и микроэлектроника, и монтажно-сборочное, и механосборочное производство. Корпусу 65 лет. Понятно, что начинаем мы с коммуникаций, ремонта крыши, утепления

фасада и так далее, потом заменяем изношенный парк оборудования, приобретаем оборудование под новые технологии, используемые в перспективных разработках. – НЕ СОВСЕМ ПОНЯЛ. ЕСЛИ ГОСУДАРСТВО

ВЫДЕЛЯЕТ СРЕДСТВА НА ТЕХПЕРЕВООРУЖЕНИЕ, ЗАЧЕМ ЦКБА ЕЩЕ И СВОИ ДЕНЬГИ ТРАТИТ? – Мы реализуем программу техперевооружения на паритетных началах. И это правильно, на мой взгляд. Зачем

вкладывать деньги в обновление предприятия, если оно не может самостоятельно зарабатывать деньги? Условно говоря, нам государство купило пять станков, а мы на этих пяти станках должны

заработать прибыль, чтобы хватило на покупку еще двух станков. Логично? Если предприятие не может работать с прибылью на пяти станках, то зачем в него вообще вкладываться? – УРОВЕНЬ ВАШЕГО

ПРОИЗВОДСТВА СОПОСТАВИМ СО СРЕДНЕРОССИЙСКИМ И МИРОВЫМ УРОВНЕМ? – По нашей оценке, мы находимся на достаточно высоком уровне, если сравнивать со средним по России. По некоторым направлениям

мы вообще являемся монополистами. И не в силу того, что нас назначили таковыми, а потому что мы действительно лучшие. Все задачи, который стоят сегодня перед отраслью, мы решаем достаточно

эффективно. А вот с мировым уровнем сравнивать сложно. Есть некоторые параметры, по которым продукция наша превосходит зарубежные образцы, есть параметры, по которым мы уступаем. Нет

пределов совершенству. Мы ведь не сидим на месте, а развиваемся, совершенствуем свои изделия, вкладываем деньги в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки. Основное

развитие систем пассивной радиолокации идет, понятно, по двум направлениях: массогабаритные характеристики – чем легче, тем лучше, меньше будет вес самолета, и дальность обнаружения РЛС

потенциального противника. – ЗАДАЧИ И ЦЕЛИ ВАМ СТАВИТ ЗАКАЗЧИК? – Есть государственные программы развития того или иного вида вооружения, в которых содержатся цели, задачи и результаты,

которые государство хотело бы получить, и мы во многих программах участвуем. Конечно, мы не можем повлиять на принятие глобальных решений, мы являемся поставщиками второго-третьего уровня

кооперации, но свое видение и своя позиция у нас есть. – НА СКОЛЬКО ЛЕТ УВЕРЕННО СМОТРИТЕ В БУДУЩЕЕ? ЛЕТ НА ДЕСЯТЬ? – Десять лет – это было бы очень хорошо. Но пока у нас планка – 2020 год.

– НЕ ОПАСАЕТЕСЬ, ЧТО ПРОГРАММЫ ПЕРЕВООРУЖЕНИЯ АРМИИ ВНЕЗАПНО ЗАКОНЧАТСЯ И ОБОРОННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СРЕЖУТ ФИНАНСИРОВАНИЕ, КАК В 90-Х ГОДАХ? ИЛИ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ В ПРИНЦИПЕ? – Такой

вариант мы тоже не сбрасываем со счетов и к нему готовимся. Если станет сложно, попытаемся найти применение своим навыкам в гражданских сферах, и найдем, я думаю. А пока у нас есть еще одна

большая ниша – модернизация самолетов, которые поставлялись по экспортным контрактам за рубеж. – ЕСТЬ МНЕНИЕ, ЧТО НАША ОБОРОННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ТРАТИТ ДЕНЬГИ НЕЭФФЕКТИВНО. – Смотря что

понимать под словом «неэффективно». – СЛИШКОМ МНОГО ТРАТИТ. – Опять же, как посчитать. Чтобы понять, много или мало, нужно, во-первых, сравнить стоимость конкретного изделия с аналогичным

изделием, которое разрабатывается и производится другим предприятием. Во-вторых, дешевле – это далеко не всегда лучше. Наши изделия – это не телевизор и не сотовый телефон, который сломается

– купим новый. Если не сработает штатно в нужный момент – самолет будет сбит. Если самолеты не сбивают – это и есть самый лучший показатель эффективности российских разработок. Если

самолеты успешно поражают цели – это тоже эффективность. И военные конфликты заканчиваются быстрее, чем могли бы, благодаря эффективной технике. Да, эффективность нужно повышать, никто с

этим не спорит. Но сразу возникает вопрос, какую сумму мы готовы на это потратить. И покупать вооружение иногда дешевле, чем разрабатывать самостоятельно, но у России уже был опыт покупки

французских вертолетоносцев «Мистраль». Чем все закончилось, помните? – Я ТАК ПОНИМАЮ: КОГДА ЕСТЬ КОНКУРЕНЦИЯ, ТО ГОСЗАКАЗЧИК ПОКУПАЕТ ВООРУЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ЕГО УСТРАИВАЕТ ПО ЦЕНЕ–КАЧЕСТВУ. А

КАК БЫТЬ, ЕСЛИ ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ЯВЛЯЕТСЯ МОНОПОЛИСТОМ? КАК ПРОВЕРИТЬ, НЕ ЗАВЫШАЕТ ЛИ ОН ЦЕНУ? – В оборонной промышленности конкуренция – это далеко не всегда хорошо. Что касается объективности

формирования цены конкретного изделия и расходования средств, все это легко проверяется представителем заказчика, который находится у нас на предприятии. Комплектация такая-то, материалов –

столько-то, трудовые затраты – такие-то. – ТО ЕСТЬ ОБОСНОВАННОСТЬ ЦЕНЫ КАЖДОГО КОНКРЕТНОГО ИЗДЕЛИЯ ПРОВЕРЯЮТ ЖЕСТКО? – Конечно. За последние три года мы ежегодно сокращаем издержки на 10%.

За счет снижения металлоемкости, внедрения энергосберегающих технологий и так далее. – НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД ВСЕ ПРЕДПРИЯТИЯ РОССИЙСКОЙ РАДИОЭЛЕКТРОННОЙ ОТРАСЛИ ЖАЛОВАЛИСЬ НА ПРОБЛЕМЫ С

ЭЛЕМЕНТНОЙ БАЗОЙ... – Проблема эта и до сих пор есть, несмотря на работающую программу импортозамещения, которая реализуется в части элементной базы с 2013 года. Просто для нас эта тема

актуальна в меньшей степени, поскольку у нас собственное микроэлектронное производство. У нас не серийное производство, такой путь существенно дороже, чем приобретать элементы, которые

производятся массово, но зато мы имеем определенное пространство для маневра. – НО ПРОГРАММА ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЯ РАБОТАЕТ? – Работает, и подвижки есть, и весьма существенные. Появляются и

материалы, не уступающие по качеству западным, и новые технологии. Главное, чтобы эта программа не останавливалась. Ну и перехлестов чтобы не было, как в Китае, когда в каждом доме ставили

печь для выплавки чугуна. – ПОМНИТСЯ, НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД ВЫ ТЕРРИТОРИЮ ПРЕДПРИЯТИЯ ХОТЕЛИ ОПТИМИЗИРОВАТЬ. ОТКАЗАЛИСЬ ОТ ЭТОЙ ИДЕИ? – Оптимизация с точки зрения технологических процессов

ведется непрерывно, и мы будем эту работу продолжать, поскольку необходимо и дальше снижать издержки. Но акценты изменились, конечно. Кризис вносит свои коррективы. Мы хотели реализовать ряд

программ, в том числе по строительству жилого комплекса, и вот от этих программ мы пока отказались. Вернее, приостановили их реализацию. На сегодняшний день нет смысла строить жилье, его в

Омске уже вполне достаточно построили. И мы сегодня склоняемся к мысли, что, если появится возможность, на незадействованной территории будем развивать нашу основную деятельность. – ВЫ СЕБЯ

ЧУВСТВУЕТЕ ЧАСТЬЮ ОМСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ? ЕСТЬ ЛИ У ВАС ГОРИЗОНТАЛЬНЫЕ СВЯЗИ? – Частью омской промышленности мы себя чувствуем, мы со всеми предприятиями радиоэлектронной отрасли дружим, но

связей горизонтальных практически нет. Мы находимся в разных нишах, несмотря на похожие технологии. В свое время это было сделано, видимо, специально. Каждое предприятие, работающее в Омске,

решало свои задачи, которые не пересекались с задачами других.