Книжный клуб: философия жизни

СО ВРЕМЕНИ ПОСЛЕДНЕГО УХОДА ТОЛСТОГО ИЗ ЯСНОЙ ПОЛЯНЫ ПРОШЛО НЕ ТАК МНОГО ВРЕМЕНИ: СТО ЛЕТ.  АЛЕКСЕЙ ЗВЕРЕВ, ВЛАДИМИР ТУНИМАНОВ ЛЕВ ТОЛСТОЙ 2-Е ИЗД. М.: МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ, 2007 ГОД. — 782 СТР.

ТИРАЖ 5 000 ЭКЗ. Как отмечают издатели, биография Льва Николаевича Толстого была задумана известным специалистом по зарубежной литературе, профессором Алексеем ЗВЕРЕВЫМ (1939-2003) много лет

назад. «Он воспринимал произведения Толстого и его философские воззрения во многом не так, как это было принято в советском литературоведении, — в каком-то смысле по-писательски более

широко и полемически в сравнении с предшественниками-исследователями русского гения». ЗВЕРЕВ не успел завершить свой труд. Биография Толстого дописана известным литературоведом Владимиром

ТУНИМАНОВЫМ (1937-2006), с которым ЗВЕРЕВА связывала многолетняя творческая и личная дружба. Этот факт совместного написания толстовской биографии коллегами, чьи профессиональные взгляды

формировались в советское время, но получившими благую возможностьдать собственное, не искаженное цензурными соображениями представление о жизни классика и о его времени, придает книге

своеобразный оттенок некоего месседжа, таинственного и многообещающего. Особенный интерес изданию придает тот факт, что советские читатели давно уже имели возможность познакомиться с другой

многостраничной биографией Толстого: в «ЖЗЛ» уже была о нем большая книга неуемного и парадоксального Виктора Борисовича Шкловского. «Что же тогда побудило Зверева и Туниманова снова писать

эту жизнь? — задается вопросом Виктор Курбатов в предисловии к книге. — А время и побудило. Современность и побудила. Чечня и голод, «катюши масловы» и «живые трупы» без меры, терпкие

вопросы к себе после обманывающего дня и тонкий холод «арзамасского ужаса», прикрытый телевизионными «полями чудес» и встречами правителей в галстуках и без». Во всяком случае, в год, когда

исполняется сто лет со дня смерти великого писателя, стоит вновь присмотреться к тому, как он жил, что за люди были рядом, чего опасался, о чем мечтал, обдумывая свои книги, которые во всем

мире читают и сегодня.